Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дом часто заводил со мной разговор о том, что мне пора задуматься о будущем и, возможно, вернуться к изучению медицины. Но из уст Гая это звучало странно. С одной стороны, я была рада за него. С другой стороны, меня одолевал страх. Если даже Гай строит планы на будущее, то какое я имею право сидеть сложа руки?
Время близилось к четырём часам дня. Я решила взглянуть на карту. Мама завезла нас на узкую просёлочную дорогу у чёрта на куличках. «Осторожно! Сбросьте скорость» – было написано на дорожном знаке. Мы ехали несколько часов без остановок и теперь точно заблудились. А мама припарковалась посреди поля и, сказав, что очень сильно хочет в туалет, вышла из машины. Я подумала, что она пристроится за ближайшим деревом, и нахмурилась от этой мысли. Но мама быстрым шагом пересекала поле и скоро исчезла из вида.
Меня клонило в сон. Я закрыла глаза и снова подумала о Саре. Она обещала написать мне. Нам не хватает нашей былой дружбы, мы хотим поддерживать отношения, но это непросто. Саре неудобно говорить со мной о медицине и колледже. Когда мы виделись в последний раз, она сказала, что наша преподавательница Мариелла Коцци спрашивала обо мне. В колледже она была моим любимым преподавателем. Жгучая пятидесятилетняя итальянка с потрясающе стройными ногами и розовыми прядками в тёмных волосах. Она всегда носила высокие шпильки, как моя мама. Я сразу представила одну из её лекций в просторной аудитории колледжа. Коции говорила, что, если человек страдает от ожирения, это значит, что он слишком много ест. Всё очень просто. Я обожала её неполиткорректные высказывания. Она рассуждала, что нужно обязательно в такой ситуации взять себя в руки. Записаться в спортзал, меньше есть и купить велосипед! А если не можешь позволить себе велосипед, то тогда гуляй! Совершенно бесплатно! Совершенно бесплатно…
– Какое странное место, – сказала мама, вернувшись в машину, и пристегнула ремень безопасности. – Повсюду собаки.
Она почесала предплечье.
Я немедленно встрепенулась.
– Собаки?
– Да.
– Это, наверное, какой-нибудь клуб собаководства.
– Нда. На них были такие смешные сиреневые попоны.
– Попоны?
– Ага. И они делали всякие странные вещи.
Она повернула ключ зажигания.
– Какие, например?
– Ну, я видела, как одна собака доставала наволочку из стиральной машины! – засмеялась мама. Её звучный смех мог бы заполнить стадион.
– Правда?
– Да, да! И кому захочется, чтобы их наволочка пахла собачьими слюнями? Нет уж, спасибо!
Мы медленно направились обратно к шоссе.
– А какие собаки там были?
– Кажется, лабрадоры.
– Может быть, это собаки-поводыри?
– Очень может быть. – Она склонила голову набок. – Да, скорее всего так и есть.
Я с подозрением изучила мамино лицо, но её выражение было непроницаемым.
– Итак, домой! Твой папа будет волноваться, что нас так давно нет. Ты разобралась с картой?
Следующие несколько километров нашего пути у меня гудела голова. Гай собирался изучать историю, Дом с Мирандой двигались дальше, Сара уехала на стажировку, Шон давным-давно нашёл другую девушку. И внутренний голос подсказывал мне, что надо развернуться.
– Мама.
– М-м?
– Давай вернёмся?
– Куда?
– К собачкам.
Мама сбросила скорость.
– Зачем?
Даже себе я не могла ответить на этот вопрос.
– Ну, пожалуйста. К тому же, ты с самого начала планировала завезти меня сюда, не так ли? – Я засунула карту обратно в бардачок. – Ты прекрасно знаешь, где мы находимся!
– Кас, ты о чём?
– Неважно! Просто развернись!
Мама притормозила у обочины, развернула машину, и мы поехали обратно по ухабистой просёлочной дороге.
Мы с мамой сидели в приёмной, стены которой были увешаны фотографиями бежевых, чёрных и коричневых лабрадоров в сиреневых попонах. Некоторые стояли, положив лапы на колени хозяевам. Некоторые собаки с гордым видом сидели рядом с инвалидными креслами, и счастливые хозяева обнимали своих четвероногих друзей. Я двигалась вдоль стены, читая подписи под изображениями. «Рейчел и Элвис». На Рейчел была мантия и шапочка выпускника, и она держала в руках диплом, к которому прикасался лапой Элвис.
На другой стене, рядом с туалетом, висела доска с вырезками из газет, на которых были изображены собаки, достающие продукты с полок супермаркета. Из соседней комнаты доносилась громкая музыка. Это были «Блэк Айд Пис»[10]. Я снова бросила взгляд на маму. Не могли мы случайно наткнуться на это место!
Не спеша, я приблизилась к двери. Вдруг она распахнулась, и в приёмную вошла полная женщина в джинсах, футболке и кроссовках. Она промчалась мимо нас с мамой, не обратив на нас никакого внимания. Я заглянула в соседнюю комнату, и моё сердце растаяло. Я увидела золотистых и чёрных щенков со смешными ушами и в малюсеньких сиреневых слюнявчиках. Один щенок прыгал через жёлтый обруч.
– Подожди… Назад… Молодец! – сказала ему пышногрудая женщина в сиреневой футболке.
– Ох, мама, посмотри на них, – громко вздохнула я.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – раздался мужской голос сзади нас.
Мы с мамой обернулись и увидели высокого темноволосого мужчину в толстовке из сиреневого флиса.
– Здравствуйте. Мы просто осматриваемся, – ответила мама, будто мы зашли в магазин одежды.
Он с сожалением покачал головой.
– Мы не любим, когда люди приходят на тренировки, не назначив предварительно встречу.
– Встречу?
– Да. Мы благотворительная организация «Друг человека[11]». – Он указал на логотип, вышитый на его толстовке: собака рядом с человеком в инвалидном кресле. – Мы обучаем собак для помощи инвалидам. Вам это интересно?
Он повторил вопрос. Я подняла голову и с удивлением осознала, что он обращается лично ко мне. Обычно ко мне обращаются через маму, говоря что-то вроде: «Она сегодня так хорошо выглядит!»
– Я не знаю, – ответила я. Внутренний голос негодовал. Конечно, тебе интересно! Скажи ему, что тебе интересно!
Лицо мужчины смягчилось.
– Стюарт Харрис. Исполнительный директор. – Он пожал маме руку. – Приятно познакомиться, миссис…?